Зеркало богов [СИ] - Сергей Радин

И я намертво замолчал, пока не ляпнул ещё чего-нибудь.

Помог Тисс. Он влетел, взбудораженный, из коридора, увидел симпатичного ему человека и немедленно попросился на «ручки». То есть просто-напросто упал на грудь к Мангусту и приветственно задышал-замурлыкал. Мангуст тут же подхватил пушистого летуна, оттаял и велел:

— Если вдруг опять со сном проблемы — заходи ко мне в каюту. Аптечка на борту только у меня. Понял?

— Понял.

Шаги Мангуста затихли в коридоре.

А я, с мыслями дыбом, растерявшийся от странного положения, поклялся себе, что больше никогда и никому! Переживу как-нибудь. Авось, дальше сладится всё — и будет мне счастье. И без таблеток обойдусь. И работу так выполнять буду, чтобы без меня — никуда!.. Только одного взгляда на подушку хватило, чтоб мороз по спине... Тисс подошёл, протопав по постели, и боднул меня в руку. Чего, мол, куксишься?

Снова нависла надо мной, пусть и в воображении, фигура Мангуста, уже воспринимаемая даже зловеще. Снова заглянули прямо в душу странные, чуть раскосые глаза. Жёсткие. Такие не пощадят... Я обнял Тисса, радостно взобравшегося ко мне на колени, и снова призадумался. Может, вообще не спать в «ночное» время? Попробовать спать тогда, когда все не спят? Чревато. Команда привыкла, что у меня постоянно дверь нараспашку. Да и, если снова начнутся кошмары, услышат — прибегут. Вот чёрт... Куда ни кинь — всюду клин... Ещё немного подумав, пришёл к выводу: а, где наша не пропадала! Чему быть — тому не миновать.

... «Вечером» с сомнением посмотрел на разостланную постель. Желудок сжался. Я кинул взгляд на дверь. Закрыта полностью. Тисс уже дрыхнет в ногах. Я медленно стянул с себя повседневную куртку, сбросил ботинки и лёг поверх одеяла. Закрыл глаза. И перед внутренним зрением тут же понеслась череда привычных будней сегодняшнего дня. Кажется, кошмары отступили.

Уже смелее я натянул на себя одеяло и обнял подушку. И поплыл в тёмную пещеру — всё ниже и ниже...

Мои глаза открылись в глубокую чёрную мглу. Мои руки коснулись холодного камня выщербленной временем и людьми колонны. Странный свет раскачивался впереди, не попадая на меня. Я прислушался... Тихо. Ни свиста, ни шелеста — ни звука.

5

Прохладно. Я это чую, поскольку стою лишь в кожаных штанах мягкой выделки и в высоких сапогах. Но горю от жара, которым полыхает моё тело. Этот жар словно облегает меня упругой струёй тёплого воздуха. Я не вижу себя. Я почти не вижу колонны, к которой приложил запястья, чтобы немного их охладить. Запястья — не ладони. Потому как ладони намертво сжаты в кулаки. А в кулаках — удобные (не выскользнут) рукояти мечей с длинными клинками. Их тоже не видно в кромешной мгле.

Плохо. Слишком отчётливо я виден во тьме любой ночной твари из-за тела, полыхающего жаром. Но жар унять трудно. Пусть ночь и вздымает с земли ровный холод, в котором ноги стоят по колено, мне всё равно жарко. От ожидания, от выжидания.

Впереди что-то прошуршало. Затем отчётливый стук. Я мгновенно встал боком, чтобы полностью скрыться за колонной. Снова тишина, и только равномерное угасающее шипение, будто часы отсчитывают время, сами нехотя, но неотвратимо останавливаясь. Дыша ртом, чтобы не выдать дыханием своего присутствия, я попробовал представить, что это может быть. Перед глазами снова появилась еле намеченные контуры чаши на цепях, в которую кто-то налил масла и зажёг огонь. Чашу раскачали, задев. Выплеснулось горящее масло и, стекая струйкой, капает на каменные плиты старого храма, шипя и догорая.

Приподняв оружие, я чуть повернулся. Ещё более чёрная, чем пока безлунная ночь, громадная тень некоторое время, застыв, наблюдала за капающим из чаши-светильника маслом, а затем скользнула назад, к ступеням, по которым и приползла сюда.

На этот раз обошлось.

Всё ещё дыша ртом, я прислушался. Мёртвая тишина. Даже ветер не шелохнётся. Зато далеко впереди появилось свечение, обозначившее неровный край гор. Луна восходит. Судя по её появлению, скоро утро.

Свечение из тусклого, режущего глаз переросло в размыто желтоватое. Всё. На сегодня стража закончена. Можно возвращаться в храм.

На несколько мгновений я прижался спиной к колонне, будто всей кожей распластался по камню. Прохладно. Хорошо... Только голову наклонил, чтобы металлические перья шлема, каждое величиной с ладонь, не коснулись камня. И — с внезапной тревогой оттолкнулся от колонны. Что-то не так. Что-то изменилось в лениво плывущем воздухе.

Площадка между колоннами храма и лестницей к нему освещена восходящей луной достаточно хорошо, чтобы разглядеть на ней каждую щербину, каждый камешек... Я насторожённо вышел из-за колонны и, держа наготове мечи остриём вперёд, направился к чёрной, прячущейся в слоях ползущего мрака лестнице. Мягкая подошва сапог позволяла прочувствовать неровность площадки, порой мелкий камешек, попавший под ногу, заставлял ощущать себя неуютно, зато я мог ступать так бесшумно, что не слышал собственного шага.

Гигантская голова из поверхности тьмы выскочила внезапно. Толщиной в четыре колонны, за которой я прятался. Меня аж отшатнуло сопровождающим её движение порывом воздуха. Удержавшись на ногах, я чуть отступил и замер. Не самая крупная особь. Но... Тварь находилась чуть ниже меня. Заметить в свете луны, как на её шее, чуть ниже треугольной головы, блеснул металл ошейника, оказалось нетрудно. Вот как...

Тварь медленно поползла на площадку храма. Я так же медленно отступал. Её узкие длинные глаза, сияющие тошнотворным, зеленовато-жёлтым светом, немигающе смотрели на меня. Я чувствовал, как изменяются мои глаза, чтобы не поддаться жуткой силе змеиных глаз. Я не те, кого мне приходится защищать. Я не умру через секунды пристального змеиного взгляда в упор. Тварь это сознавала, но продолжала всматриваться в мои глаза, видные ей в глазницах шлема.

Вскоре она вползла с лестницы к храму настолько, что теперь я видел всадника, сидящего в седле, держась за ошейник. Едва его ноги оказались над площадкой, я остановился. Всё. Дальше отступать некуда... Я не видел, но знал, что моя кожа, разгорячённая, постепенно мокнет. Мои лопатки сдвинулись, заставив меня прогнуться, и отяжелели. Секунды на довольно болезненную деформацию позвоночника — зато теперь я получил гораздо большую возможность для маневрирования.

Тварь тоже остановилась — с безмолвного указания её наездника. В отличие от меня, он был полностью закован в лёгкую броню — чёрного цвета. Ночной Всадник. Не думал я, что придётся с ним столкнуться сегодня. Мне казалось, к храму приползла лишь одичавшая тварь...

Мой шаг влево. Крылья надо мной качнулись. Пришлось сделать ещё шаг — привыкнуть к нечасто используемой помощи сверху.

Теперь я успел заметить, что Ночной Всадник возится с чем-то у себя на поясе. Так, кажется, он тоже не ожидал увидеть стража-бойца на площадке храма.

Помешать ему уже не успел: он уже буквально прилип к телу змеи, тоже задавшись целью быть как можно свободнее в предстоящей битве.

Змея метнулась вперёд — я навстречу ей. Подпрыгнул — взлетел. Удар обоими мечами в попытке достать глаза твари. Та резко распласталась по поверхности площадки, уходя от моего оружия — и чуть повернулась. Чёрный Всадник, лёжа на её боку — зато руки свободные! — вскинул свои мечи — странные короткие рукояти, клинок которых с тихим шипением вырывается на неограниченную длину только в бою. Поймав поток воздуха, я с трудом уклонился от шипящих клинков. Вираж вокруг колонны — и я почуял запах горелых перьев.

Тварь клюнула на мой вираж, в погоне за мной обвилась вокруг каменного столба. Я повторил манёвр, ринувшись ей навстречу — раздражённый тем, как легко меня задели. Быстрый оскал в усмешке — тварь вздыбилась от неожиданности моего появления. И — открыла пасть зашипеть на меня!.. Короткий замах — и один меч влетел распахнутую глотку!

Не попал. Чёрный Всадник дёрнул поводья, и змеиная башка резко уклонилась от длинного укола.

Меч сухо загрохотал по каменным плитам.

Взмах крыльями. Тварь, направляемая поводьями, взвилась следом. Но одно дело подчиниться жёсткой узде, другое — увидеть опасность. Попробуй устоять на месте, когда на тебя слетает противник, двумя руками целящий оружие тебе в глаза!

Змея стремительно отпрянула.

Но тут сплоховал я. Длина змеи трудноопределима, но, обвившись вокруг колонны, тварь сумела — по команде наездника — хлестнуть гибким хвостом. Удар пришёлся плашмя по боку, смяв одно крыло и выбив второй меч из руки, почти парализованной силой удара. Пытаясь выровняться, я метнулся за колонну. Но твари, а может, её наезднику надоело играть в прятки и в поддавки. Он мгновенно скрестил клинки-лучи, поймав меня в их центр.

Суматошно дёргая дымящимися крыльями и замирая от ужаса, я беспорядочной, совершенно не управляемой грудой свалился — прямо в центр змеиных колец. На меня как будто обрушился каменный дом и принялся перемалывать меня между такими жерновами... Почти теряя сознание, я ощутил такую звериную ненависть к холодным кольцам!.. Задыхаясь от нехватки воздуха, раздавленный до трещащих, выламывающихся рёбер, на одно-единственное мгновение я сосредоточился на руках.